В стране должны возникнуть новые идеи и политики, которые смогут увлечь за собой людей. Однако эксперты сомневаются, что это произойдет в ближайшее время.
Победы Дональда Трампа в США и Эммануэля Макрона во Франции стали символами больших политических перемен. Запрос на длинные речи, обстоятельные дебаты и подробные программы уходит в прошлое, а ключевыми становятся одна-две идеи, «цепляющие» избирателя, — вокруг них и строится вся предвыборная кампания.
В России политическая жизнь пока развивается по другим правилам. Сейчас мало кто верит, что в 2018 году на исход выборов президента сможет повлиять новый и несистемный политик. Тем не менее «Росбалт» решил поинтересоваться у экспертов, какой идеей нужно будет «вооружаться», чтобы завоевать сердца и голоса как можно большего числа россиян, когда шанс полноценно выйти на политическую арену у таких кандидатов все же появится.
Максим Горюнов, философ:
«Как правило, в отношении успеха Дональда Трампа и Эммануэля Макрона политологи применяют ту же оптику, которую они используют для неблагополучных сообществ. Но Франция и США — это очень состоятельные страны, в которых люди не выживают, а живут. Граждане там идут на выборы совсем не потому, что перед ними стоят серьезные проблемы формата „либо жизнь, либо смерть“. Это сытые общества, в которых вопросы выживания уже решены. Поэтому там выбирают не тех кандидатов, которые будут решать глобальные задачи, а неких актеров.
Ведь Трамп — это шоу. Он артист, у которого более 100 миллионов подписчиков в различных социальных сетях. Если ты выбираешь такого президента, то получаешь в результате бесконечный поток смешных и забавных новостей. Трамп — парень, который создает проблемы, а не решает их. С Макроном ситуация похожая. Возможно, если бы Ле Пен была не столь серьезна, у нее было бы побольше шансов.
Для западного избирателя сейчас актуален запрос на театр. Время Моисеев в благополучном обществе прошло, настала пора актеров, за которыми интересно наблюдать.
А нам как раз нужен Моисей. Мы в пустыне. Нам нечего есть и пить. Нам нужна манна небесная. Алексей Навальный в каком-то роде пытается выступать именно в роли такого „пророка“. Он говорит, что знает путь праведности — это отказ от коррупции. И когда российский народ откажется от нее, то тут же разбогатеет, и мы наконец придем в Землю Обетованную.
В Америке Навальный провалился бы без всякого сомнения. Да и в других благополучных странах у него не было бы шансов. Норвегия, например, настолько решила все свои жизненные проблемы, что каждый год посылает какие-то немыслимые суммы голодающим по всему миру. Жителям сытых стран не нужен скучный Навальный, обещающий решить насущные проблемы и быть честным. Для них он — президент столетней давности. В той же Польше, где консерваторы пришли к власти на лозунге „Польша в руинах“, экономика за последние пятнадцать лет выросла в семь раз. Поляк никогда не ел так вкусно и не жил так безопасно, как сейчас. Тем не менее он играет в консервативное возрождение. Но это не более чем игра.
А нам не до игр. Мы выживаем. Так что не нужно смешивать логику выживающих и логику выживших. Они совершенно разные».
Алена Попова, глава фонда «Человеческий капитал»:
«Нужна будет простая идея, приближенная к массам. Например, у Хилари Клинтон было сильное ранжирование аудитории — замужние и незамужние женщины, сексуальные меньшинства т. д. И поскольку аудитория дробилась, то и послания для всех были разные. А у Дональда Трампа идея была массовая и простая — неравенство. Эта мысль внестрановая и доступна всем. И запрос, кстати, на нее уже был — в начале ХХ века.
Неравенство будет ключевой повесткой и для России. Это одна большая и объединяющая идея: люди должны быть равны, если они прикладывают равные усилия к равной жизни. Она актуальна и для горожан, и для жителей сельской местности. Ничто так сильно не раздражает в мирное время, как социальная несправедливость. Пока 99% граждан буквально выживают, оставшийся 1% прямо здесь, рядом с ними, гуляет на широкую ногу. При этом этот 1% — не какие-нибудь Цукерберги и Гейтсы, которые заработали свои состояния в общем-то честно. В России это народные избранники, чиновники, главы госкорпораций. Они живут совершенно в другом мире, недоступном обычным гражданам. Это сильно раздражает.
Трамп и Макрон выступали против зажравшегося истеблишмента, хотели „осушить болото“. Избиратели поверили — и проголосовали. У нас это болото в разы больше, и люди постепенно склоняются к тому, что его тоже надо бы осушить».
Григорий Голосов, политолог:
«В обозримой перспективе появление на электоральной арене кого-либо, кроме ставленников власти, — идея утопическая. В дальнейшем, если это все-таки произойдет, политический контекст сам определит, от чего надо будет спасать Россию. А то, что ее надо будет в этот момент именно спасать, — очевидно. Так что идея может быть сформулирована как „спасение России“. А от чего — жизнь подскажет».
Глеб Кузнецов, политолог:
«Все идеи относятся к деньгам. Посылы Макрона и Трампа, которые так или иначе запомнились избирателям, были именно про деньги. Людям пообещали новое будущее в смысле нового богатства, новую уверенность в завтрашнем дне и т. д. И в этом отношении предвыборные программы со счетов сбрасывать не надо. У Макрона и Трампа они как раз были детальные и проработанные, в то время как их противники обращались в основном к абстрактным ценностям. Причина, почему люди поверили именно этим кандидатам, во многом состоит в том, что за их обещаниями находятся реальные „кирпичи“ экономических программ.
Сегодня основные вызовы на Западе — это непреодоленные разрывы после кризиса 2008—2009 годов, неуверенность среднего класса в том, что завтра он будет зарабатывать, и уверенность молодежи, что нынешние пенсионеры будут последним богатым поколением.
Поэтому вся нынешняя популистская волна строится вокруг именно этих проблем. Когда Трамп призывал к тому, чтобы снова сделать Америку великой, он имел в виду богатых, успешных людей, получающих большое вознаграждение за свой труд. Никакие идеи, связанные с культурным доминированием, сейчас не продаются. Людям просто хочется денег.
И мы в этом плане ничуть не отличаемся от американцев и европейцев. Именно поэтому у нас так популярны антикоррупционные разоблачения. Всех возмущает, что ложечка в самолете государственного олигарха стоит как зарплата врача в провинции. Люди огромное внимание уделяют именно этой стороне жизни. Они не чувствуют уверенности в завтрашнем дне и раздражаются, когда их тыкают носом в то, что где-то есть богатеи, наслаждающиеся жизнью с утра до ночи».
Роман Романов, социолог:
«Ничего нового в том, что содержание не так важно, как форма, нет. После Второй мировой войны этот тренд идет по нарастающей. То, что никто не читает программ, а главную роль играет имиджевое и эмоциональное воздействие на человека, — это вообще центральная мысль социальной психологии ХХ века.
Программы никто не читает, потому что они становятся формальными документами. Осилить их сложно, а политический опыт показывает, что и не нужно. Это не значит, что люди не интересуются смыслами. Просто они рационально инвестируют собственное время и в известной степени доверяют политикам. А если предвыборные программы начинают походить друг на друга как военные мундиры, то такое чтение и вовсе становится пустой тратой времени. Это и объясняет столь сильный прорыв политического маркетинга, когда нужно выбирать несколько ярких идей и усиленно продвигать именно их.
Ответить на вопрос, какая именно идея будет востребована в России на тех или иных будущих выборах, сейчас нельзя. Эта идея никому не понятна. Ведь такие неожиданные фигуры, как Трамп и Макрон, добиваются успеха потому, что они выстраивают свою электоральную стратегию, исходя из требования момента. Какова она будет в России, сейчас неизвестно. Предсказывать это — все равно что шить свадебное платье для своей восьмилетней дочери.
Но когда такие перемены произойдут, особое внимание нужно будет уделять тому, какой тренд к этому времени сложится в политике, в первую очередь — дискурсивно и эстетически. Успеха добьется тот, кто сможет его сломать, не оттолкнув при этом ни элиты, ни массы. Необходимо будет отличаться от серого непритязательного суконного ряда по манере выглядеть и обещать. Уже сейчас нужно снимать пафосную маску и учиться говорить человеческим языком. Но при этом важно суметь сохранить дистанцию, ведь панибратство также отталкивает.
Можно также пробовать выращивать свою аудиторию и делать ставку на молодежь, чтобы твой избиратель вырос к следующим выборам. Некоторые политики именно так и пытаются поступить. Но тут есть опасность раскрыть все свои „фишки“ и надоесть раньше времени. Ведь секрет Трампа и Макрона заключается в том, что они именно „выстрелили“. Никто не ожидал увидеть их в этой роли. Именно так работает новый популизм. В свое время и в России грамотный популистский политик сможет добиться определенных успехов. Но как именно он будет действовать, станет понятно только в структуре момента».
Сергей Шелин, обозреватель «Росбалта»:
«Люди пойдут не за тем, кто складно изложит им какие-то идеи, а за человеком, в котором увидят силу и волю к власти. Самые проницательные наши аналитики говорят сейчас, что в Россию после почти двадцатилетнего перерыва возвращается политика. А политика — это борьба за власть и пользование властью. Все остальное — ролевые игры.
Когда-то народ пошел за Борисом Ельциным, потому что видел: в отличие от всех других тогдашних оппозиционеров, он — человек власти. Это как-то сразу бросалось в глаза. А идейное сопровождение у него было старо как мир: за справедливость, за хорошую жизнь и против зажравшегося, изолгавшегося начальства. Это совершенно нормальные общественные идеи, в критические моменты всегда и везде подаваемые к политическому столу под разными соусами. Чтобы понять, что из них выйдет, их надо каждый раз заново анализировать как часть общественной ситуации, которая всегда уникальна и никогда не повторяет те, что были раньше. Слово „популизм“, вошедшее недавно в мировую моду, только сбивает с толку, поскольку является не объяснением, а обзывалкой.
Что происходит у нас сейчас? С 2000 года в России никто не боролся за власть. Все оппозиционеры исходили из того, что власть была и останется у Путина, и соревновались за то, чтобы дать ему экономический совет, или за право критиковать его режим, или за несколько кресел в руководимой им системе. Сигналом о том, что они не борются за власть и, следовательно, не претендуют на статус политиков, было скрупулезное исполнение ими всех балаганных обрядов, которыми начальство обставляло любые выборные процедуры. Оно специально устраивало из них цирк. Чтобы все видели: вот эти, которые там, на ковре, кричат странными голосами и пихают друг друга — это не политики, их споры не про власть.
И вот появляется Навальный, которому в выборах участвовать начальство вообще запретило, и говорит: „Подумаешь, запретило. Я — ваш будущий президент. Я их уволю, этих воришек. В прекрасной России будущего все будет иначе“. Короче, выглядит и ведет себя как человек власти, за которым сила, а не петиции и не бюллетени. Может быть, это притворство. Может, это роль, которую не получится долго играть. Может, ему на смену придут другие люди — не такие образованные, не на таком правильном языке говорящие. Может, интеллектуальность — это его минус. Ведь хотя его язык и идейный багаж достаточно замусорены, но по сравнению с нашей номенклатурой он — Аристотель. Наше начальство, от чиновников до церковников, говорит на смеси из советских партийных штампов, говора гопников, жаргона пиарщиков и фени бизнесменов первой волны. Их духовный багаж соответствует их языку. Они считают это народностью, хотя во всех смыслах стоят ниже народа. Интеллектуальная дистанция между ними и Навальным огромна. Может, даже слишком. А может — и нет. Не берусь предсказывать, я не астролог. Но в XXI веке у нас такое впервые. И так, как было раньше, уже не будет».
Татьяна Хрулева
Источник: